В начале было Слово!
Хуйево знает, какое. Какое-то нехарошее. Что-то типа "писдец блять", произнесенное хриплым шепотом.
И не було больше нихуя! Было вообще темно шописдетц! И очень долго думал я, што ж за дела такие творяцца, а? Почему блять темно? Почему тут так хуево? И главное - што делать! Што блять нахуй делать?!
И понял я вдруг, почему так темно, и нихуя ничего нет в этой темноте!
И сказал я, - Да будет свет, - и открыл глаза.
Смотрю - потолок обшарпанный, заблеванный кем-то... Смотрю - пол, весь засраный какой-то, будто по нему ходили. По нему блять вчера ходили, а я тут лежу, нихуясебе! И послал я всю эту хуергу к ебеням, и снова глаза закрыл. И отделил тогда я свет от тьмы.
Но не смог я так долго лежать и встал, пошатываясь в новорожденном пространстве. И побрел я сквозь свет и сквозь тьму, говоря нехорошие слова охрипшим голосом. И подумал я, пока мял в руках обрывок газетный, - А ведь все вроде заебись!
И отделял я твердь земную от влаги журчащей. И твердь звонко шлепалась, падая трескучими колбасками. И потом журчала влага живительная водопроводная, орошая мои иссушенные внутренности.
И пришел я на кухню, и уверенной рукою достал с верхней антресоли коробочек заветный.
И сказал тогда я, взрывая штакет, - Да будут растения разнообразные до ебени матери, травы и цветы беспесды диковинные!
И стали растения!
И сказал я, добивая пятку, - Да будут звери необычные и птицы с рыбами - дохуищща!
И стали звери необычные по стенам ходить, да со мною разговоры разговаривать. И сказали мне звери необычные и цветы диковинные, - нам мол хозяин нужен, штобы правил нами благоразумно и справедливо.
И задумался тогда я, пригорюнился шопесдец! Как же быть, где хозяина им взять? И подумал я взять кусочек тверди моей утренней и слепить человечков. И долго я лепил их, усердно, много штук слепил. Но нехорошие, однако, человечки получились - коричневые какие-то, пучеглазые, все рэп читали, да губами шлепали. Не хотели править зверями диковинными. Все бананы жрали, да говорили не по-русски.
И рассердился я тогда не на шутку! Начал шуметь и ругацца, да человечков этих по стенам размазывать, а они, пидарасы черные, все рэп свой читали и улыбались глупо.
Уморился я, присел на табуретку и заржал как долбоеб, а на смех пришла какая-то баба в халате и сказала: "Пять утра, а ты удолбался уже штоле?"
Она говорит, а сама так хитро халатик снимает и тряся сиськами встает на колени, стягивает с меня семейные трусы, и начинает отсасывать.
И подумал я - негоже ей на коленях передо мной преклоняцца! Что я, Бог штоле, штоб мне поклонялись?
Поставил я ее раком, облокотил на табуретку скрипучую, да как шмыркнул хуем ей в страшную волосатую песду! Прям промеж губ половыхъ, ехидно улыбающихся сцуко!
И начали мы с ней ебацца не на шутку! Баба стонала так, што аж табуретка сломалась - все ножки поотваливались нахуй!
А тут и отпустило.
И понял я, што курить столько больше не надо. Лучше баб ебать, даже если писды у них волосатые шописдец как хиппи неформальный.
(c) JezusFreakz
