Я, наконец–то, понял, чем плох мат. До этого как–то не удавалось сформулировать.
Вот типичные аргументы адептов русского мата в изложении всеми любимого Артемия Лебедева:
"Мат — это не латынь и не суахили. Мат — это и есть русский язык. Ничто так не способствует развитию родной культуры как родная речь. Употребление мата на письме, в устной речи — это развитие русской культуры"
Артемий напирает на то, что матерные слова — это не какие–то особенные, грязные слова, которые стоят особняком от всего остального русского языка, а такие же полноправные члены лексикона. Ок, тут он прав. Но есть еще кое–какой аспект, который он и другие матоложцы упускают из рассмотрения.
Мат — это суррогатный контекстный язык. Точнее, он потенциально может стать таким. Нет ничего плохого в том, чтобы назвать хуй хуем. Однако, в отличие от других корней, матерные корни обладают свойством джокера — они вполне могут заменять любые другие. Набросать — нахуячить, нарисовать — нахуячить, наготовить — нахуячить. Благодаря этому свойству, матерные слова могут заменять любые отсутствующие в лексиконе или подзабытые слова. Необязательно вспоминать слово "претензиозный", можно сказать "нехуевый". Или "пиздатый". Или "ебанись какой". Особенно ярко проявляются дегенеративные свойства мата в устной речи: там под удар попадают не только отсутствующие в лексиконе понятия и слова, но и те, которые чуть задержались в отдаленных уголках мозга, и вместо "передай мне эээ…надфиль" можно услышать "передай мне ту хуйню".
С одной стороны, мы пользуемся родной речью и всеми возможностями, которые она предлагает, а с другой — манкируем ее богатствами, заменяя их сублимированным сухпайком из контекстно–зависимых универсальных корней.
Второй аргумент, который часто приходится слышать — мат содержит в себе необходимую эмоциональную окраску, которой не достигнуть, пользуясь эвфемизмами. Но это же естественно! Эвфемизм — это всего лишь матерное слово лишенное привычного облика. Теряя свою обсценность, ореол "запретности", оно не приобретает ничего и предстает пред нами во всей своей беспомощности. Ошибочно принимая эту самую "запретность" за эмоциональную окраску, люди называют друг друга уебками, жалуются, что соседи пиздят картошку и так далее. Весьма сомнительно, что выражение "Словом можно убить" было сказано о таких примитивных ругательствах. Контекстность, "джокерность" мата мешает ему разить точно в цель, ведь адресат всегда может понять его так, как захочет — это же слово с десятью тысячами смыслов!
Лишая потребности правильно, точно выражать свои мысли, мат кастрирует речь, не давая лексикону пополняться. Если вы сейчас думаете, читая: "это все хуйня", то задумайтесь, а почему вы не подумали что–то вроде: "нелепые потуги вывести мои привычки в качестве злокачественной зависимости"?
Ну, и в заключение — анальный табель:
1. Первая степень — человек разумный. Когда уместно, назовет хуй хуем, пиздец — пидецом, а когда не уместно — воспользуется эвфемизмом или подходящим словесным оборотом.
2. Вторая степень — человек посылающий на хуй. Не любит эвфемизмы, ругается только с употреблением мата.
3. Третья степень — человек–хуйня. Часто использует матные корни в обыденной речи.
4. Четвертая степень — человек, бля. Непроизвольно матерится, ептый. Не может, бля, не материться. Нахуй.
Постскриптум: есть еще ханжи, это тоже болезненное отклонение.
(c) Woodpecker
