- Филипп. Филипп!
Молодой человек, одетый в мундир юнкера, стремительным шагом вошел в залу.
- Да, маменька. - Он почтительно склонил голову.
- Филипп, познакомься, Николай Иванович Брагин. - Седая, сухопарая женщина, похожая на англичанку, указала рукой на сидящего в кресле.
Мужчина был лыс, имел роскошные усы, кучу орденов на широкой груди, которой был тесен полковничий мундир.
Мужчина встал и протянул руку Филиппу:
- Рад знакомству, молодой человек.
Филипп, с нескрываемым восхищением посмотрел на Брагина и пожал, с жаром, протянутую руку.
- Весьма, весьма рад! - Сказал Филипп и, резко развернувшись, крикнул назад в комнаты. - Семен! Живо угощение для гостя!
Брагин едва заметно улыбнулся.
- Право не стоит, тем более мы спешим.
Филипп, оторопев, посмотрел на Брагина:
- Мы? Спешим?
Мать Филиппа поспешно встала и взяла его под локоть.
- Сын, все настолько невероятно и глупо. Большевики, во главе с премерзским Лениным сегодня штурмовали Зимний дворец.
- Что?! - Филипп оторопело уставился на мать, а затем перевел взгляд на Брагина, который, едва заметно, кивнул.
- Да, сынок, взяли штурмом. В Петербурге творится что-то невообразимое.
Молодой человек рванулся, но мать удержала его руку и он остановился.
- Мама! Мне нельзя сидеть! Пора в Петербург. СЕМЕН!! Закладывай!
- Тише вы! - Лицо Брагина перекосило от злобы. - Возьмите себя в руки, наконец! Слуги Ваши пока еще не в курсе....
- И, слава Богу! - С жаром подхватила старая женщина. - Филипп. Мы с отцом договорились с контрабандистами, они увезут тебя из России, на то время пока все не уляжется.
- Что прикажете, барин? - В дверях залы появился опрятный старик, в сюртуке.
Три лица разом повернулись в сторону лакея.
- Пшел вон! - Рявкнул Брагин.
- Ступай, Семен. - Одновременно с Брагиным сказала старуха.
Старик качнул лысой головой и вышел в коридор.
- Пошел. Ступай. - Старый лакей передразнил господ и плюнул. - Тьху! Достали, кровопийцы.
Шаркая негнущимися ногами по паркету, старик остановился у кухни.
- Глафирка, паскуда, опять у тебя горит что-то. - Недовольно ругнулся он на толстомясую дебелую девку. - Ужо мне будешь харч поганить! Я тебе тогда за патлы-то потаскаю!
Старик погрозил кухарке жилистым кулаком, но тут, же сменив гнев на милость, добавил:
- Прощу, коль чаю мне горячего да с сахарком у кабинетец принесешь.
Глафира, улыбнувшись широко, ответила:
- Все непременно, Семен Тарасыч, не извольте беспокоица.
Лакей кивнул головой и уже совсем по-отечески сказал:
- Ты бы, Глаша, с конюхом-то хвостом поменьше крутила. Тот он еще кобель.
Он добрел до лакейской, маленькой клетушки под парадной лестницей и уселся за щербатый стол.
Глаша принесла малый самовар чаю, поставила на стол блюдечко с четыремя кусками сахару и ломтем хлеба.
- На здоровице.
Старик благодарно закивал и сдув с сахара невидимые ворсинки, принялся за чай.
За стеной хозяева и их гость о чем-то бурно спорили. Старик был туговат на ухо, годы давали о себе знать, но все же, из обрывков фраз, старик уловил про революцию, контрабандистов и далекую Америку.
Не поняв к чему это, старый слуга махнул на все рукой и, укутавшись одеялом, мирно заснул.
Америка ошеломила Филиппа.
Огромные дома и блеск дорогой жизни спокойно соседствовал с грязью и нищетой. Черные как смоль негры, вкалывающие как русские крестьяне. Пьяно-удалые ирландцы, утонченно-злые и мстительные итальянцы - бандиты и воры. Добродушные коренные жители, готовые перегрызть глотку любому за полубутылки виски.
Филипп, перестал посещать сразу же районы, которые он окрестил "заставой" и окунулся с головой в мир красивой жизни Америки.
Родительские деньги текли полноводной рекой. Покупались машины, квартиры. Золотом украшались проститутки, пачки банкнот вышвыривались в окно щедрой рукой и медленно кружась, падали с высоты двадцатого этажа Плазы на счастливых обывателей. Милые люди! Особенно тот итальянец – торговец мебелью по имени Аль. Охо! Славно покутили!
Черной икрой кормились противные собачки пассий Филиппа, в шампанском пускали кораблики, паруса которых были изготовлены из купюр.
- Простите, сэр. Просыпайтесь!
Филипп с трудом разлепил глаза и сел на диване.
- Что такое? - Хриплым голосом спросил он.
- Вы должны за проживание, сэр. - Коридорный стоял почтительно наклонившись.
Он словно не замечал, ни отсутствия одежды на клиенте, ни прекрасного обнаженного тела модной певички, что спала рядом с Филиппом.
- Какого черта Вы вламываетесь ко мне в номер?! - Филипп набросился на коридорного. - Кто Вам позволил?!
Коридорный попятился и выскочил в дверь.
Филипп довольно грубо растолкал певичку и, кинув ей платье, бросил небрежно:
- Одевайся.
В шикарном холле "Плазы" было людно. Сновали коридорные, одетые в красную форму с золотым галуном, расхаживали важные персоны с дорогими сигарами в зубах, томились в креслах роскошные женщины обвешанные драгоценностями.
Филипп прошел к стойке портье.
- Как это понимать? Ваш коридорный вломился ко мне в номер!
Портье почти согнулся пополам:
- Простите, мистер Козакоф! Простите! Этот коридорный уже уволен, заверяю Вас!
Филипп улыбнулся и, собравшись уходить, уже повернулся, но портье окликнул:
- Простите, мистер Козакоф.
- Что любезный? - Настроение Филиппа было уже отличным.
- Погасите задолжность, сэр. Простите.
- И какова эта задолжность? - Миролюбиво спросил Филипп, доставая бумажник.
- Три комнаты, для Ваших...хммм...родственниц на третьем этаже по два с половиной доллара в сутки двадцать дней. Итого сто пятьдесят долларов. Люкс уехавшего мистера Брагина по четыре доллара сутки, десять дней. Итого сто девяносто долларов. И Ваш люкс по семь с половиной долларов сутки двадцать дней. Итого триста сорок долларов. Плюс шампанское, икра, картина, которую Вы соизволили выбросить из окна и чайный сервиз, который Вам не понравился. Итого пятьсот два доллара. Будьте любезны.
В бумажнике было всего триста долларов.
В банке после снятия остатка счет закрыли.
Мир Филиппа рухнул.
Америка, лицом бородатого мужика в крикливом красно-бело-синем цилиндре, довольно ухмылялась и тыкала пальцем в незадачливого русского юнкера.
Оставшись с двумя сотнями долларов, чемоданом красивых, но не практичных вещей на улице, в незнакомой стране, Филипп загрустил.
- Брагин уехал в Россию. - Сидя в дешевом отеле, вслух думал Филипп. - Денег хватит на месяц-два. Надо что-то делать.
Люди, еще вчера, называвшие его другом, теперь бесцеремонно бросали трубку телефона, лишь узнав о постигшем его несчастье. От тех, кто готов был помочь, толку было мало.
Филипп метался по комнате, вспоминая тех, кто мог бы помочь и имел бы желание помогать.
- Итальянец! - Хлопнув себя по лбу, Филипп засел вновь за телефон.
Лука Чилетти был неуловим, Филипп сначала звонил, пытаясь застать Луку дома, но потом принял единственное верное решение.
- Алле. - В трубке вновь раздался голос старушечий голос с сильным итальянским акцентом.
- Добрый день, мадам. Могу я поговорить с Лукой?
- А его нет. - Старуха горестно вздохнула.
- Мадам, будьте так любезны, передайте Луке, что звонил Филипп Казаков.
- Кто?
- Русский Филипп из Плазы. Лука поймет.
- Не вешайте трубку. - Вдруг приказала старуха. - Я запишу.
В трубке послышалось шуршание, а затем громкая итальянская речь и внезапно в трубке зазвучал молодой и сильный голос Луки.
- Алле. Фил, я так рад! Где ты пропадал, fratello?
- О. Лука. - Сердце Филиппа радостно забилось. - Я так несчастен!
- Тебя кто-то обидел? Я ему яйца оторву, nella fede!
- Нет, Лука. Я остался без денег. Нужна работа или что-то в этом роде.
Лука молчал полминуты, затем энергичным голосом приказал:
- Жди. За тобой придет машина.
- Мистер Казаков? - Высокий парень, не старше Филиппа, стоял у двери номера и, получив утвердительный кивок, пригласил. - Прошу. Вас ждет авто.
В маленькой Италии машина притормозила у бара "Требиани".
- Прошу Вас, сэр, мистер Чилетти ждет Вас. - Пригласил охранник.
Лука, высокий, с темными волосами итальянец, проворно встал из-за стола и распахнул объятья.
- Фил, друг мой, здравствуй! - Приобняв за плечи Филиппа, он повернулся к бармену. - Накормите моего гостя так, что бы он забыл свою кухню!
На столе быстро появилась пицца, макароны с мясной пастой, бутылки тосканского и виски.
- Я не голоден. - Довольно сурово сказал Филипп.
- Ты мой гость и я обязан как хороший хозяин накормить гостя, независимо от того голоден тот или нет! - Громогласно заявил Лука и рассмеялся. - Давай поедим, а потом о делах? Ок?
Когда все было съедено, Лука с Филиппом закурили сигары, потягивая темное вино из бокалов, Лука спросил:
- Что стряслось, Фил?
- Я просадил почти все деньги и мне нужна работа.
Лука глубоко затянулся, выпустил струйку дыма и, разглядывая кончик сигары, задумчиво сказал:
- Я могу тебе помочь, но это незаконно. Сразу говорю. Ты можешь вложить две-три сотни и получить двести навара, но в случае провала ты останешься ни с чем.
- У меня есть пять сотен. - Глухо сказал Филипп.
- Да ты богач! - Лука расхохотался. - Я понимаю, что ты привык себе ни в чем не отказывать и для тебя пятьсот долларов не деньги, но поверь, многие в это районе могли бы перерезать горло и за меньшую сумму. Ну да ладно. Если ты хочешь, то можешь отправиться с моими парнями на дело. Посмотреть на все сам.
- Я готов.
- Давай деньги и жди звонка.
Трель телефона разбудила Филиппа, часы показывали половину пятого утра.
- Алле. - Сняв трубку, произнес сонный Филипп.
- Сейчас одевайтесь. Машина ждет внизу. - Приказал голос и на том конце трубку положили.
В холле гостиницы было пусто. Портье мирно дремал за стойкой.
Филипп вышел на улицу и зябко поежился от ветра, придерживая шляпу. У крыльца стоял Форд. Дверца машины приглашающее распахнулась.
- Доброе утро, сэр. – Поприветствовал водитель Филиппа. – Лука сказал, что Вы лично хотите проверить сделку.
Филипп рассеяно кивнул, и машина тронулась с места.
В порту, у груды ящиков стояли три машины, из которых при появлении Филиппа вышли человек десять итальянцев.
- Buongiorno, caро. – Толстый итальянец поприветствовал Филиппа. – Мое имя Мауризио Серпенте, а это мои бойцы. Патрон сказал, что Вы будете контролировать сделку.
Филипп, мало понимая ситуацию, все же согласно кивнул головой.
- Ваше оружие, сэр. – Один из бойцов вложил в руку Филиппа револьвер «Смит и Вессон».
К ящикам подкатили два легковых авто и грузовик. Из машин показались люди, мало похожие на итальянцев, высокие, рыжеволосые с пудовыми кулаками.
- Салют, Змей. – Поприветствовал итальянца один из прибывших мужчин.
- Салют, Рей. Берете как обычно?
Ирландец усмехнулся:
- А то. В нашем Джерси все копы уже сошли с ума, разыскивая мои склады. – Рэй подал саквояж с деньгами Мауризио и, повернувшись к своим парням, крикнул: - Загружайте!
Ящики, с надписью «Лак древесный», с тонким позвякиванием начали скрываться в кузове грузовика ирландцев, но тут произошло что-то невообразимое, кто-то сильным голосом закричал «Стоять! Полиция!» и все закрутилось с бешенной скоростью.
Трель полицейского свистка. Грохот выстрелов. Кровь на земле. Стоны раненых людей. Револьвер в руке Филиппа дернулся всего шесть раз, после чего заглох. Подхватив «Томми» с земли, Филипп хотел уже дать длинную очередь из автомата, как в плечо вонзилась пуля, и он потерял сознание.
- Народ против Казакова Фила! – Провозгласил судья и сел на свое место. – Учтя, что среди двадцати ящиков, якобы заполненных бутылками с лаком, все бутылки виски. А так же учитывая, что подсудимый вел ответный огонь по стражам порядка, суд приговорил: Филиппа Казакова, русского по национальности, приговорить к смертной казни! Приговор обжалованию не подлежит!
Качнулся потолок. В глазах помутнело. Кто-то истошно кричал, ругался на чем свет стоит. Плакал. Внезапно пришло осознание, что это он сам ругается и плачет.
Темные коридоры, тусклый свет ламп, стены, выкрашенные в зеленый цвет. Три охранника вооруженные, встречали смертника.
При досмотре слышались лишь короткие команды охранников – Открыл рот. Нагнись. Раздвинь. Пальцы растопырь.
За спиной с противным скрежетом захлопнулась решетка одиночной камеры. Филипп рухнул на кровать, ужас не отпускал его – через неделю его казнят на электрическом стуле!
Дни текли один за другим, сменяя друг друга. Все так же по коридору круглосуточно ходил охранник, все так же кормили обильно и вкусно. Все так же, по ночам, из камер неслись приглушенные рыдания и плач – суровые мужики, кровавые убийцы насильники оплакивали свою никчемную жизнь, с которой все же не хотелось расставаться.
В четыре утра распахнулась дверь камеры, и охранник довольно грубо растолкал Филиппа. Прижав палец к губам, велел двигаться за ним.
Сонного Филиппа втолкнули в кабинет и плотно закрыли дверь. В маленькой комнатке пахло сыростью, стоял стол, за которым восседал начальник «Зеленой мили».
- Вам несказанно повезло, Фил. – Сказал начальник, закуривая сигару. – Садитесь.
Филипп присел аккуратно на краешек стула и превратился в слух.
- Мои хорошие знакомые, шепнули, что Вы очень важная персона, Фил. Граф Вы или принц, мне в принципе, глубоко наплевать. Впрочем, как и моим знакомым. Но они готовы внести за Вас залог, так сказать. Благо Ваша казнь не является публичной.
Филипп жадно глотнул воздуха и хрипло сказал:
- Что от меня требуется?
- Покорность и преданность всего лишь одному человеку. Его имя Вам скажут позже Ваши знакомые. Вы согласны?
Филипп лишь судорожно кивнул головой.
- Вот и отлично. – Начальник довольно потер руки. – Вас проводят. Всего доброго, Ваше сиятельство.
У стены тюрьмы стоял припаркованный неприметный фургон. Филиппа втолкнули вовнутрь и машина тут же тронулась с места.
- Что ж. Фил. Ты вытянул счастливый билет. – Проговорил знакомый голос из темноты кузова. – В пакете твои новые документы. Ты теперь «чистильщик» высокоуважаемого человека.
- Почему я? – Филипп все не мог припомнить кому принадлежал голос.
- Ты не связан ни с одной из группировок – раз, во-вторых, ты должен за свое спасение огромную сумму денег. И, наконец, ты показал себя с наилучшей стороны.
- Лука?
- Нет, малыш. Мое имя тебе хорошо известно, но будет достаточно и второго имени – Большой Аль. – Человек постучал в переборку кабины. – Эй, вы! Черт бы вас побрал! Включите свет!
В кузове вспыхнул свет, Филипп увидел множество людей, молча сидевших на лавках, а посередине в дорогом костюме полный большой человек, с пухлыми по-детски губами.
- Ну, вот мы и познакомились, малыш. Теперь мы едем путешествовать. А то копы могут заинтересоваться мной и тобой. В Торонто мой маленький дьявол, в Торонто.
Филиппу рассказали, что он уложил, по меньшей мере, пятерых полицейских и отбил груз, но его соратники посчитали его мертвецом и оставили на причале, где его и повязала полиция.
Спустя десяток лет, довольно молодой мужчина, с красивой проседью на висках, спустился с трапа парохода в Одессе.
Он был высок, поджар, имел шикарный белый костюм и парусиновую шляпу модного покроя. Махнув повелительно извозчику, кинул доллар и отрывисто приказал:
- В полицию.
Пятнадцать лет лагерей. Лишения, побои, страх лишь за здоровье. Но! В конце концов. Жив. ЖИВ!
© БеSпалева
